Распространённая среди изрядной части отечественных патриотов и коммунистов тенденция не прикасаться к достижениям иностранной культуры, а иногда заодно и науки, лучше всего описывается фразой «назло Госдепу уши отморожу».
Всё ещё встречаются люди, которые думают, будто бы «свобода слова» подразумевает, что любой желающий может вломиться к любому другому человеку в квартиру и начать высказывать, что пожелает, несмотря на протесты последнего.
В демократии же этим людям видится возможность голосованием москвичей из дома номер три по улице Строителей принять решение о сносе жилого дома во Владивостоке, к которому они не имеют никакого отношения.
Эти совершенно идиотские представления данные люди используют как для пропаганды против демократии и свободы, так и в качестве требований в адрес сторонников оных.
Странно, что они не идут дальше — варианты ведь напрашиваются сами собой.
Свобода вероисповедания, например, это, видимо, когда любой поп может заставить кого угодно пойти к нему в церковь на его службу, а любой раввин или мулла может сделать обрезание тому, кому захочет. А сопротивляться нельзя.
Я вам-таки гарантирую, что если человек в разговоре с вами упомянул «охлократию» в качестве аргумента, то на этом моменте вы уже можете предсказать во всех деталях всё остальное мировоззрение этого человека. И тут же понять, что слушать дальше бесполезно, поскольку дальше будет исключительно про обоснование того, какой лично он зашибись аристократ, а потому именно его и некоторых других, кто ему нравится, следует осыпать благами и полномочиями.
Быть может, не все помнят, однако в девяностых был очень популярен «либерализм».
Почему в кавычках? Потому что это такой же «либерализм», как у топящих за цензуру, Вождя и репрессии — «коммунизм».
Сутью этого «либерализма» была препозиция о том, что свободу действий, свободу мысли и свободу слова следует предоставить всем. Но с той поправкой, что не совсем всем, а только всем тем, у кого мысли и идеи правильные. Правильность же идей должны оценить эти самые «либералы», поскольку такое важное дело всякому там быдлу доверять нельзя — только правильно мыслящим.
Естественно, за столь тяжёлый труд: разделение людей на патрициев и быдло, — полагается и хорошая оплата, а потому «либерал» должен иметь хороший дом, хорошую машину, кушать в хорошем ресторане и так далее. А остальные, соответственно, не должны, поскольку они ж глупые, а он — умный и, следовательно, заслужил. Если же всем дать хороший дом и хороший ресторан, то, во-первых, у него будет уже не такой хороший, поскольку ресурсы будут потрачены на хорошие для быдла, а во-вторых, его исключительность станет менее исключительной: есть с чернью в одном ресторане — фу.
Знаете, кстати, кто лидер протеста в США? Ну ладно, они за океаном — не знаете.
Ок, кто лидер протестов в Хабаровске? Снова не знаете?
Пусть. Я добрый: кто лидер протестов жёлтых жилетов во Франции? Что, и тут не знаете?
Может, в Белоруссии знаете? Тихановская? Так её ж в Литву выслали, и она только–только начала подавать признаки жизни. А протесты шли. Так знаете, кто лидер?
Конечно, напрашивается версия «везде госдеп», но США как-то децл портят эту версию.
Может, масоны? А у них, кстати, кто лидер?
В общем, пора начинать учиться привыкать к реалиям двадцать первого века: уже сейчас во множестве процессов лидера нет.
Говорят, что так не бывает. Так не работает. Однако оно работает.
Это, друзья мои, уже не просто «протесты по всему миру», это — первые шаги прямой демократии. Поступь которой практически невозможно остановить, поскольку уже нельзя устранить, подкупить или договориться с лидерами.
В 15:00 по московскому времени будет стрим в формате диалога. Написано, что про прямую демократию, но вообще планировали ещё и про другое. В частности, про компьютерные игры.
В комменты постоянно приходят люди, которые не умеют читать даже на родном для них русском языке. Причём даже очень короткие тексты — на несколько абзацев. То ли прочитывают первую строку, а потом безуспешно пытаются угадать, что там дальше, то ли буковки у них в смысл никак не складываются, но сие неизменно поражает.
Когда такие люди комментят статьи про прямую демократию, то можно заподозрить, что это такой специальный способ доказать, что она не может работать: ведь как принимать решение вместе с вот такими? Как они выберут правильный ответ на вопрос, если даже сам вопрос понять почти наверняка не смогут?
Но, вы знаете, я всё равно продолжаю оставаться сторонником прямой демократии.
Да, при ней придётся всем управлять, в том числе, вместе с вот такими.
Однако без неё они будут всем управлять в одиночку — как сейчас.
Ещё мне очень нравятся вопросы вида «но ведь специалисты могут знать свою тему лучше, как можно это игнорировать?». Нравятся тем, что в самой формулировке вопроса уже просвечивает модель мировосприятия.
Дело в том, что в результате описанного в предыдущей статье и в ряде других случаев мировосприятие человека оказывается принципиально завязанным на авторитет. Мир как бы состоит из миллиардов тупых детей в роли пешек и миллиона их «родителей» в роли полководцев. Поэтому даже если речь заходит о том, что «в мире всё сложнее, чем думают дети», то это всё равно оказывается ровно та «сложность», про которую в шесть лет человек прочитал в какой-то примитивной сказке. Ну, в одной из тех самых, где «ребёнку на понятных ему примерах показывают добро и зло».
Так вот, «понятный ребёнку пример» потом превращается в мировосприятие, согласно которому есть «наш» авторитет или их малая группа, и чужой враждебный авторитет или их малая группа. А всё остальное население планеты или хотя бы региона — пешки в руках вот этих вот авторитетов. Отличие коих только в том, что один — «наш», а другой — «враждебный». Их авторитетность при этом непререкаема, а потому «пешке» следует делать ровно так, как скажет «наш», и противоположно тому, что скажет «не наш».
Варианта «сделать так, как я сочту правильным» при этом не предоставляется, поэтому вся интрига «простого и понятного произведения для детей» только в том, что два мудреца пудрят мозг молодому главному герою: «хороший» склоняет его к своей воле, а значит к добру, а «плохой» — к своей воле, то есть ко злу, но склоняют к своей воле всё равно оба, не считая главного героя самостоятельным агентом, а лишь «пешкой» с небольшой автономностью в простейших действиях.
Эти «простые примеры» в результате превращаются в максиму на всю оставшуюся жизнь: либо я люблю Навального, а потому обязан всё делать так, как он скажет, либо я ненавижу Навального, а потому должен всегда делать строго наоборот тому, что он скажет. В любом случае Навальный, Путин и ещё ряд «настоящих взрослых» будут управлять всеми решениями этого человека и про каждого из них весь вопрос только в какую сторону будут: «как скажет» или «строго наоборот». Само же «как скажут» даже не обсуждается.
Привязанность ряда сограждан к высокопоставленному ануслизингу оказалась столь велика, что некоторые уже, походу, начали убеждать себя, что не так уж и плохо, если таксист будет говорить им когда и куда ехать.
Впрочем, я готов предоставить им успокоение.
Суть свободы и прямой демократии такова, что даже при ней они по обоюдному согласию всё ещё будут иметь возможность найти себе господина в стильном открытом кожаном костюме, которому они будут томными вечерами в промежутках между причмокиваниями кричать «как скажете, мой король!». «Позвольте ещё раз прильнуть к вашему центру компетентности».
Так что я недоумеваю, чего они беспокоятся-то?
Наверно переживают, что в те времена не всем будет доставаться такая же радость как и им.
Когда-то давно среди лесов, гор и степей жили странные люди: где-то не очень-то далеко от них другие люди уже строили небоскрёбы, корабли и машины, развивали науки и даже элекстричеством баловались, однако этим людям казалось, что пасти скот по дедовским заветам, а по вечерам пьянствовать, как-то духовнее.
Тем более, тоже не очень далеко от них, но немного в другую сторону встречались люди ещё страннее — те вообще жили в шалашах. Что вроде как выступало у этих в качестве самоутешения за счёт тех. Вроде как, значить, деды их коллективно шли впереди планеты всей, а они почему-то выбрали в качестве примера для подражания только тех из дедов, которые в позадистости многим бы дали фору. Но всё равно же вроде как всё ещё не самое дно — хотя бы не в шалашах живём, а в деревянных избушках.
Тем более, оружие у нас всё ещё хорошее. Не, ну как «хорошее» — лучше, чем у тех, кто вообще в шалашах. Им, вон, даже можно это оружие продавать — берут и добавки просят. Кроме того, у нас им ещё и пользоваться многие как бы умеют, а потому если шалашники вдруг набегут с недобрыми намерениями, то им можно перепоказать все исторические параллели. В общем, значить, целая куча утешений, а потому и самочувствие отличное.
А да, если вы вдруг подумали, что мы, не дай Бог, тут, значить, про современную Россию — Боже упаси: она, храни её Бог, вообще не причём и совсем непохожа.
Дело-то было уж поди под двести лет как, да и не в равнинных Евразиях, а в местностя́х то ли Монтаны, то ли Оклахомы.
