В демократии же этим людям видится возможность голосованием москвичей из дома номер три по улице Строителей принять решение о сносе жилого дома во Владивостоке, к которому они не имеют никакого отношения.
Эти совершенно идиотские представления данные люди используют как для пропаганды против демократии и свободы, так и в качестве требований в адрес сторонников оных.
Странно, что они не идут дальше — варианты ведь напрашиваются сами собой.
Свобода вероисповедания, например, это, видимо, когда любой поп может заставить кого угодно пойти к нему в церковь на его службу, а любой раввин или мулла может сделать обрезание тому, кому захочет. А сопротивляться нельзя.
При свободе творчества режиссёры будут вам принудительно показывать гей-порно, музыканты круглые сутки играть у вас под окном блатной шансон, а художники — расписывать вашу дверь изображениями мужских половых органов, исполненных в стиле фолк-арт.
При свободе слова любой дебил может начать вас крыть матом, а вы будете обязаны его выслушать от начала и до конца, непрерывно и подобострастно кивая, а в финале спича будете обязаны поцеловать ему все те места, на которые он укажет.
Так оно наверно всё устроено, да?
А ведь всё потому, что мышлению, долгое время подстраивавшемуся под тоталитаризм, тяжело вообразить реальную свободу. Вместо неё оно упорно воображает исключительно какой-то другой тоталитаризм. Чем-то отличающийся от текущей версии в деталях и персоналиях, но столь же всеобъемлющий.
Если сейчас можно сажать художника за проведённую выставку членов из глины, то при «свободе» этот художник, разумеется, будет иметь право тыкать вам этим членом в ухо. Если сейчас на предприятие приходит священник и всех работников, невзирая на их желание, обязывают встать в шеренгу и окропиться, то при «свободе» можно будет обоссать любого верующего. Если сейчас можно пожаловаться на сайт, чтобы его закрыли за то, что там публикуется вам неприятное, то при «свободе» этот сайт будет публиковать свои статьи прямо на сетчатке ваших глаз.
Нет версии, при которой все равны в правах, — вопрос только в том, у кого именно будут эксклюзивные права при почти полном бесправии всех остальных.
Да, этот чел может воображать, что сейчас властьимущие как бы «за него», и потому оно терпимо, а при «свободе» какие-то другие властьимущие будут действовать против, поэтому надо держаться за сегодняшний тоталитаризм, но он не может при этом вообразить ситуацию, в которой он ровно столь же властьимущий, сколь все остальные, и нет никого, у кого было бы больше прав, власти и свободы. Ситуацию, при которой эта самая свобода — действительно свобода каждого, а не какой-то отдельной малой группы, между свободой для коих ему только-то и можно как бы «выбирать», хотя реально-то его выбор ни на что не влияет.
«Либералы» девяностых воспринимали либерализм как власть вот этих самых «либералов», полагая оный термин просто ничего не значащим собирательным названием для вполне конкретных людей. Им это было удобно для рассуждений — ведь тогда этот термин ещё не успел обрасти отрицательными коннотациями, а потому поднимал их в глазах окружающих, над которыми они поднимали сами себя, но ровно так же сегодняшним «борцам с либерализмом» удобно, что вот эти самые «либералы» тогда себя так называли: ведь благодаря им этот термин отрицательными коннотациями-таки оброс.
«Вы хотите свободу? Но ведь тогда вами править будут так называемые “либералы”! Они ж — кровопийцы, как вы можете хотеть такого?».
Очень удобно. Ведь как ни поверни, а всё время получается выбор из двух говн.
Однако долгая привычка к подобному рода пропагандию привела в результате к тому, что ложная дихотомия, раньше имевшая только риторический смысл, сумела вытеснить в мышлении ряда людей все остальные смыслы. То есть данная дихотомия из риторической превратилась в реальную: в модель мироустройства, где в любом противостоянии с обеих сторон всегда видится только говно, а потому надо, стиснув зубы и булки, выбрать то, которое «наше».
Понимаете, те «либералы» были неотличимы от тоталитаристов, поэтому и любой либерализм от тоталитаризма неотличим. Это уже не софистический приём, это — правдоподобное описание реальности. В стиле «а как ещё-то?».
Но нет, друзья мои, свобода — вещь обоюдная.
Если одни свободны, а другие — нет, то это действительно тоталитаризм и есть.
Если одни имеют право принимать любые решения за всех, а другие не имеют, то это не демократия.
Если кто-то может принять решение о том, что к его жизни не относится, но зато цепляет кучу других людей, которые при этом мало что по этому вопросу решали, то это не демократия.
Положение вещей, при котором одна группа людей полностью распоряжается жизнью других людей, называется «рабовладением», если что. Прямая противоположность свободы.
При реальной свободе совести вы имеете право верить во что угодно. Но и не верить тоже. Вы можете пропагандировать свою религию, свой атеизм или свой пофигизм. Но можете и не пропагандировать. И все остальные тоже имеют ровно те же права.
И нет, при свободе никто не обязан уважать вашу веру или, тем более, в обязательном порядке испытывать к ней пиетет. Напротив, любой имеет право считать вашу веру набором бредовой ерунды, а исповедующих её — поголовно идиотами. Равно как любой может точно так же относиться к неверию в это самое.
Он должен уважать не вашу веру, но только ваше право её иметь или не иметь. Вот этого никто ни у кого отнять не может. И не может помешать или заставить. Но относиться к ней как угодно — тоже его право. Точно такое же, как ваше право её обожать. И в любой момент начать её ненавидеть. Или в любой момент просто на неё забить.
И нет, при свободе художник не может разрисовать вашу квартиру против вашей воли, музыкант — орать вам в ухо то, чего ему захочется, а режиссёр — заставить вас смотреть его кино. Поскольку он свободен ровно в той же мере, что и вы. Он имеет право снять, что захочет, и показывать, что захочет, равно как и вы. Но ни он, ни вы не можете заставить кого-то это смотреть или слушать. И не можете это разместить на том ресурсе, который вам не принадлежит. Но и не можете кому-то запретить это смотреть, если ему хочется.
И при этом вы не можете запретить кому-то иметь свой ресурс со своей собственной политикой, на котором демонстрировать что угодно, даже если лично вам это кажется отвратительным, оскорбительным, непристойным и развращающим. Это — его ресурс, и тем самым он соблюдает ваше право на это не смотреть.
Вам не нравится? Так не ходите туда. А его не пускайте к себе. Вот это — свобода слова, совести, самовыражения и так далее. В её рамках вы с ним равны в правах. И каждый же равен в правах с вами. И вы, и все остальные можете снимать, писать, сочинять, что вам захочется, и смотреть, что вам захочется. И не смотреть, что не захочется. И не писать, что не захочется. И публиковать, и не публиковать. И показывать, и не показывать. Но не запретить смотреть, и не навязать просмотр.
Если вам не нравится какой-то автор, вы можете обругать всё его творчество последними словами — это ваше право. Но его право — не слушать вашу ругань. Поэтому он не может вам запретить создать сайт, полностью посвящённый критике его творчества, а вы не можете принудить его публиковать вашу критику на его сайте. Он не может вас заставить любить то, что он делает, или даже притворяться, что любите, а вы не можете заставить его каждый день в принудительном порядке припадать к потоку вашей к нему ненависти.
И нет, вы не можете заставить автора делать то, что вам хочется. Вы имеете возможность собраться любым коллективом энтузиастов, голосованием выбрать конкретного человека, который снимет фильм вашей мечты на те деньги, которыми вы все вместе скинулись, но вы не можете заставить кого-то его снять. Вы равным голосованием выбираете исполнителя ваших совместных желаний за ваши же средства, но только из числа тех, кто хочет ваши желания исполнить: вот это — демократия.
И нет, вы не можете голосованием постановить снести дом, который никак к вам не относится: про этот дом принимают решение его жители или, как максимум, жители того района, в котором он стоит, а не какие-то произвольные люди, не имеющие к этому дому никакого отношения.
И нет, вы не можете голосованием решить, как организовывать съёмки фильма, если не относитесь к съёмочной группе. Хочется решать — сделайте всем коллективом свою, и вот в ней голосовать уже будет этот ваш коллектив, причём только он.
Но при этом у вас есть полное право голосовать при распределении фондов тем или иным фильмам, если вы вносите свою лепту в эти фонды. И полное же право определять те принципы, по которым распределяются эти фонды, — своим одним голосом, равным голосу каждого другого вносящего свою лепту в фонд.
Вот это — свобода и демократия: и у вас, и у режиссёра, и у всей съёмочной группы совершенно равные права. И они, и вы, могут согласиться на сотрудничество и на его условия, но могут и отказаться.
Да, такое, видимо, многим разрывает сознание, поскольку в их модели мира, сложившейся за многие десятилетия наяривания на тоталитаризм, так нельзя: должен быть Главный, который засунет свою железную руку в каждого, аки в куклу, и таким образом будет управлять каждым движением каждого, да и, в общем-то, даже чревовещать за него. А то и просто без изысков и сомнений говорить от лица каждого. Чего это за капризы: «хочу / не хочу»? Главначпупсу виднее, как надо. Поэтому он всем скажет, что и как делать. А если кто-то против, то пусть он помнит, что на смену этому может прийти другой Главначпупс, который, не исключено, засунет руку ещё глубже и будет заставлять делать что-то ещё хуже.
И вот в этой парадигме люди пытаются рассуждать и даже оппонировать. В стиле «если текущий Президент не насрёт вам в постель, то это сделают солдаты НАТО».
Однако надо помнить: то, что ими излагается — ложная дихотомия. Хотя многие из них действительно верят, что других вариантов нет, они на самом деле есть.
doc-файл
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →