Часть 1: Априорное и апостериорное
Вообще говоря, пост про смысл фильма «Аватар» был про смысл фильма «Аватар»: предательство в нём обсуждалось, только по причине присутствия в сюжете (и связи с ним). Однако эта тема, по-видимому, сильно занимает население и под воздействием диалогов с населением у меня возник набор связанных с темой мыслей, которые изначально не были изложены. Мысли уже менее привязаны к сюжету фильма, зато более привязаны к философии, истории человечества и морали.
Итак, начну с примера. Пример, казалось бы, никак с темой не связан. Тем не менее, он иллюстрирует один важный для понимания нюанс.
Есть у нас мешок с шариками. Которые именно шарики лежат в мешке, мы без понятия. Мы суём в мешок руку и вытаскиваем шарик. Шарик — белый. Вытаскиваем второй — белый. Третий — белый. Сотый, тысячный — сплошняком белые. На каком-то этапе мы говорим «в мешке лежат одни только белые шарики». Что означает эта фраза? Ладно, ответ пока пропустим. Вместо этого продолжим мысленный эксперимент.
Когда всем уже давно известно, что в мешке лежат белые шарики, мы неожиданно вытаскиваем чёрный. Быть может, — первая мысль, — зрение нас обмануло? Нет, смотрим ещё раз, спрашиваем соседа, замеряем приборами — точно чёрный. Но ядрён батон, в мешке же белые шарики! Не назвать ли нам этот шарик «белым»? Не ввести ли дополнение: если из мешка с белыми шариками вытащен чёрный, то следует считать его белым? Обычно так не делают. Шарик — чёрный. Тогда что, изначальное заключение было неверным? Быть может, не стоит нам такого рода заключения выносить? Для надёжности хоть с миллиардом белых шариков, всё равно не говорить «все шарики, как видно, белые»?
В мире встречаются оба варианта. Не с шариками и мешком, но в аналогичных ситуациях. Одни говорят «оно — белое, хоть и выглядит чёрным», другие «мы ничего не знаем и никаких суждений вводить не можем, а то вдруг». Которые говорят правильно? Ни те, ни те.
Правильный вариант вот он: «в мешке только белые шарики» — предположение. И хотя оно основано на серии экспериментов, оно всё равно остаётся предположением. Его смысл: согласно нашим знаниям, нам следует ожидать, что и следующий шарик будет белым. Это более вероятно. Это наш априорный вывод о результатах. Попытка их предсказать. Практика показывает, что лучшие результаты достигаются всё-таки в том случае, когда предварительные выводы об исходе делаются на основании некоторого эмпирического (основанного на эксперименте) знания. Грубо говоря, если бы нам платили рубль за правильно угаданный шарик, мы бы набрали больше денег, если бы каждый раз говорили «будет белый». Предположение, таким образом, было верное на тот момент. «Все шарики — белые» это самое простое объяснение из соответствующих проделанным опытам.
Статистика успехов — это отношение некоторого подмножества исходов к полному их множеству.
Вероятность успеха — это априорная оценка будущей статистики успехов, основанная на имеющихся знаниях.
Они могут не совпасть, однако при этом они обе могут быть верны. Первая верна в случае отсутствия ошибок в подсчётах, вторая — в случае корректности анализа знаний и оценок. Несовпадение же их есть результат недостаточного количества знаний на момент оценки. Однако правильно подсчитанная вероятность — лучшая оценка из тех, что мы могли дать в рамках имеющегося у нас багажа знаний.
Вдумчивое изучение этой пары абзацев и последовавшее за ним глубокое понимание написанного может существенно облегчить вам жизнь.
Вытащенный чёрный шарик не является белым. И одновременно он не говорит нам, что мы сделали неверное предположение. Нет, предположение на тот момент, по той сумме наших знаний было верным. На данный момент оно уже неверно, ибо знаний у нас добавилось. В том числе, противоречащих предположению.
Так что же получается, любое предположение — верное? «Просто мы мало знали»? Нет. Предположение «все шарики чёрные», например, было бы неверным, ибо эмпирическим знаниям противоречило бы. Есть и варианты некорректно сформулированных предположений, они тоже неверны. Есть варианты с математическими ошибками в выводах и так далее. Но на каждом этапе у нас вполне может присутствовать набор в принципе верных предположений, которые однако не сводимы друг к другу. Скажем, таким предположением было бы «в мешке все шарики белые, кроме двух».
Каким образом мы выбираем из множества вариантов единственный? Мы выбираем его из соображений наиболее точно подсчитанной вероятности исхода. В частности, вероятность должна максимально хорошо соответствовать имеющейся у нас статистике. Которое предположение даёт такую вероятность, то мы и должны выбрать. И это будет — самое верное предположение в рамках имеющихся у нас знаний. То, что это предположение может как-то поменяться по мере получения других знаний, не должно нас пугать. Наоборот, нас должна пугать декларированная неизменность предположений. Типа, чего бы мы не вытащили, всё одно, будем считать, что мы всё правильно описали. Вот это уже не научный подход, а догма.
К чему бы сей пространный пример? Как он связан с темой? С темой он связан аж в двух местах.
Первое из этих мест: определение множества своих. Множество своих вводится и рассматривается не для выводов постфактум, а для априорных суждений. Предполагается, что среди множества своих совпадение моральных установок более вероятно, нежели с чужими. При этом несовпадение их с некоторым элементом множества имеет своим правильным выводом: мы с ним не совпали. Выводы «он всё равно наш, значит, совпали» и «оказывается, эти свои — все сплошь козлы». Свои действительно могут оказаться все козлами, а этот один — «всё равно нашим», однако прямого следования нет. С тем же успехом свои могут оказаться и не козлами, а тот, напротив, как раз не нашим козлом. Возможны и те и те исходы. Которые именно наиболее вероятны в данном конкретном случае, зависит от данного конкретного случая. Без знания деталей случая сделать вывод нельзя. Попытки ввести универсальную схему успехом не увенчиваются.
Если некий «наш» рассказал похабный анекдот, а вы такие на дух не переносите, то он наверно всё равно наш, хотя зря так сделал. Если некий наш сдал государственные секреты врагу в обмен на деньги — он по-видимому не наш. Вывод зависит от деталей. От важности для вас нарушенного принципа. От важности его для определения вами группы своих.
Вторая связь с темой: смена точки зрения. А именно: точка зрения может смениться по мере поступления новых знаний. Некоторые почему-то уверены, что если человек пять лет назад говорил одно, а сейчас говорит другое, то это с ним произошло что-то в принципе недопустимое, что этот человек — гад, мерзавец и подонок. Поганый двоемы́сел, подлежащий остракизму. На самом деле, нет: двоемысел — это тот, кто говорит то одно, то ему противоположное в зависимости от ситуации. То есть, он говорит, что не думает (а возможно даже и думает что не думает). Его слова — не выражение его точки зрения, а манипуляционный манёвр. Лицемерие. Попытка подлизаться. Сменивший же точку зрения, не исключено, просто получил новые сведения или же нашёл ошибки в прежних рассуждениях. Если он не скачет туда-обратно по прежней и новой точкам зрения, то ничего ни в коем случае недопустимого не произошло. Вообще говоря, развитие человека предполагает смену и уточнение его прежних суждений. Странно ожидать, что все суждения будут в окончательном виде сформулированы ещё в три года, после чего человек будет непреклонно отстаивать их вплоть до столетнего юбилея. Такой человек называется не «последовательным», как некоторые считают, а «идиотом». Последовательный же — это тот, у кого в каждый конкретный момент времени суждения не противоречат друг другу.
Многие, правда, не видят ничего дурного в том, чтобы сформулировать всё окончательно не в три, а в двадцать. После чего вообще не читать, не думать и не рассуждать — только повторять как попугай в двадцать лет сформулированное. Причём, обычно даже не ими.
Например, взять суждение человека об иностранцах. Обычно иностранцы представляются плоскими ходячими стереотипами. Все как один похожие, имеют одну точку зрения на всех (тупую и убогую, само собой, если вы в душе националист, или Единственно Правильную и Возвышенную, не то что у нас, если вы в душе либерал). Кроме того, у них никакой духовной жизни (националист) / они все сплошняком интеллектуалы (либерал). Да-да, они повально лежат перед телеком с пивом / решают целыми днями вопросы бытия в рамках высочайшего гуманизма. Они нам чужие / мы их недостойны.
Плотное повседневное общение с десятком иностранцев, буде ему случиться, данные точки зрения радикально меняет. Были ли они неверными? Ну, отчасти да (поскольку их завышенная крайность с самого начала очевидна), но и знаний ведь сильно недоставало. Из имеющихся же вот такое вот следовало.
Следует ли упираться как барану в этом случае? Поднимет ли это авторитет в глазах окружающих? Есть мнение, уронит.
Я больше скажу: становление характера, исправление человека, выбор им верного пути, понимание им ранее непонятого — распространённый сюжет мировой культуры. Что в библии, что во французской драматургии, что в советском кинематографе, он сплошь и рядом. Огромный пласт мировой культуры говорит: «ты можешь стать лучше». С примерами и рекомендациями. И это не спроста: стратегия самосовершенствования каждого — залог преуспевания и развития общества. Требование к человеку ни в коем случае не меняться губит общество. Ибо ошибающийся по молодости или даже просто ошибающийся таким образом принуждается к повторению этих ошибок до бесконечности.
То, что именно этот сюжет почти пропал из современной российской культуры, а посему кажется несуществующим, — прямое следствие всё нарастающего страха кое-кого перед, не дай бог, устремящемуся к идеалам населению. В данной конъюнктуре выгодно пропагандировать неисправимую порочность людей. Тогда, во-первых, проще отмазать себя, а во-вторых, меньше вероятность, что другие заподозрят неладное. Однако и в прошлом, и в настоящем, в большинстве культур тезис по самосовершенствованию, отличному от «повышения собственной конкурентоспособности», муссируется в регулярном порядке. В положительном, надо отметить, ключе.
В большинстве религий грешник не списывается со счетов за первый же грех. В идеологиях почти каждый промах, кроме горстки самых фатальных, можно смыть подвигом. Но об этом в следующих частях.
Трактат, по ходу, будет длинным. Это — первая часть. В дальнейшем будет ещё много всего, что я уже обдумал, но не успел записать. Поэтому не надо спрашивать: «а чего это тут вот про это не написано?»
Другие главы трактата