Чем должна заниматься комиссия

Комиссия, само собой, по противодействию фальсификациям истории. Пусть даже, с дополнением «вредящим имиджу России».

Сразу скажу, что я имею крайне ограниченное представление, чем она должна заниматься по мнению организаторов сего, включая президента Медведева. И уж, тем более, не знаю, для чего именно они её создавали — истинные мотивы вполне ведь могут отличаться от озвученных. Скажу только про то, чем она бы занималась, если бы её создал я в нынешних условиях.

Первая и основная задача комиссии — это не борьба с оценками действий известных исторических личностей или даже государств. Единой для всех идеологии в данный момент нет, поэтому при попытке что-то разрулить в оценках комиссия сразу же потонет в бесконечных исках вида «а вон тот назвал Ленина „козлом“ — а вот этот назвал Николая Второго „убогим задохликом“» и так далее. Оценки, конечно, тоже надо выровнять и сделать хотя бы в общих чертах напоминающими объективность. Однако оное, во-первых, однозначно ущемляет свободу совести (в хорошем смысле этого термина), а во-вторых, несколько противоречит не менее необходимому патриотизму (любая жизнеспособная идеология по-любому базируется на «мы — хорошие, они — по обстоятельствам»). Поэтому подстройка оценок — явно не первый этап, а как минимум второй. Который после первого.

Первый же этап: ограничить и, в идеале, пресечь распространение лживого фактического материала. То есть, оценки на данном этапе можно давать какие угодно, но вот используемые для них факты обязательно должны быть подтверждены документами, которые, в свою очередь, должны проверяться на подлинность. Таким образом, книга, содержащая количество искажённых, подделанных фактов или даже просто непроверенных фактов изымается из оборота по решению суда. В суд же как раз и подаёт означенная комиссия, предварительно разобрав книгу на основании поступивших жалоб или же по собственной инициативе.

Количество «невалидных» фактов для начала процесса изъятия из оборота должно превышать некоторый процент (например, 5%) по отношению к количеству использованных. Меньший процент можно списать на неосведомлённость автора или на прочие причины, от автора не зависящие. В любом случае, изъята ли данная редакция книги в результате превышения допустимого процента или же в ней найден меньший процент фактических, скажем так, ошибок — следующая редакция должна быть в обязательном порядке от них очищена. Иначе издание просто не должно состояться.

В более продвинутой форме, конечно, книги, претендующие на историчность, должны в обязательном порядке проверяться до выхода, однако легко догадаться, что это можно обойти при помощи целого множества формальных манипуляций: «автор не претендует и всё такое». Но даже при всём несовершенстве подхода, при каких угодно заверениях автора и редакции, комиссия должна иметь право в приказном порядке дополнить книгу предисловием, где будут разъясняться все обнаруженные фактические ошибки. Серьёзного историка такое испугать не может, но вот для историка-фальсификатора это уже удар.

Подобный подход вынудит издательства посылать исторические книги на рецензию в добровольном порядке: это выгоднее, чем изъятие тиража из продажи.

Для статей в журналах и теле-радио-передач всё это не подходит, поскольку «выход в свет» всего этого имеет весьма локальные временны́е масштабы, по какой причине не может быть проведено изъятие постфактум. В этих случаях комиссия должна подавать на ответственных за выпуск лиц в суд за клевету. Опять же подчеркну: на первом этапе не за оценки, а за искажение фактов.

Не претендующее на историчность должно рассматриваться по схожим критерием, если оно каким либо образом по факту затрагивает историю. В частности, введение даже под видом «художественного приёма» заведомо ложных с исторической точки зрения сюжетных ходов в фильм должно означать невыход фильма ни на экраны, ни в розничную торговлю, возможно, с компенсацией внешним инвесторам вложенных ими денег за счёт ответственных лиц из съёмочной группы. То есть, никаких стреляющих своим в спину заградотрядов, никаких «сволочей-диверсантов» и всего такого прочего. Изображать Сталина расчётливым и циничным диктатором можно, приписывать ему нечто такое, чего он не делал, уже нельзя.

То есть, первый этап, повторюсь, борьба с распространением ложных именно фактов. Не оценок. Оценки — следующий этап.

P.S. На запрещающего собственные передачи Сванидзе посмотреть было бы занимательно.