Как я уже отмечал, я очень рад. Честно говоря, не ожидал, что такое количество людей откликнется. Однако же откликнулись. И стихов для конкурса прислали немало.
Однако, капитолий и тюрьма, как известно, всегда в одном узоре. Раз стихов прислали много, то и предварительный отбор придётся сделать более жёстким. На три стиха, понятное дело, можно было бы условия как-то подправить, а вот когда их тридцать – тут всё наоборот.
Поэтому в предварительном отборе отсеяны все стихи, которые заведомо не подходят под условия.
Часть стихов отвергнута, поскольку нарушается одно из главных условий, которые я и в дальнейшем постоянно буду ставить: должны быть рифмы. Если строфа состоит из четырёх строф, то обычно должны рифмоваться две пары строк. В некоторых случаях (например, рубаи) – рифмуются три строки, а одна строка типа «висит» сама по себе. Однако рифмовать надо. Традиционно многие стихотворцы не рифмуют первую строку и третью. Это, товарищи, работа спустя рукава. Так нельзя.
С ритмом аналогично – его надо соблюдать. Ритмические сбивки могут быть, однако это – литературный приём, а не способ всех надурить. Оно, я вам скажу, сразу видно – когда специально сделано, а когда просто поэт поленился сделать нормально.
В общем, ряд стихов был отброшен именно по несоответствию техническим требованиям к стихосложению.
Другая часть была отвергнута из-за превышения размера. Три строфы – это не два промежутка между сотней строк. Под строфой в рифмованном стихотворении понимается минимальная ритмическая единица. А промежутки между строками действительно иногда по смыслу не ставят.
Я понимаю ваше желание несколько увеличить заданный объём, однако такое увеличение должно компенсироваться усложнением ритмического рисунка. Я был бы не против, если бы кто-то сделал навороченные десятистрочные строфы со сложными перекрёстными рифмами. Но если между собой просто рифмуются соседние строки, то строфа тут – две строки. Иногда четыре – если есть смена мужской рифмы на женскую или строки попарно имеют разные размеры.
Ряд стихов с превышением размера, кстати, мне весьма понравился. Там есть очень грамотные стихи. Очень. Даже жаль, что по условиям не проходят.
Наконец, были обратно же весьма грамотные стихи, в которых не выполнялось условие «должно быть понятно, что автор прикоснулся к богу». Оно, это условие, не просто так. Оно тут специально. Конкурс не про бога вообще, а про прикосновение к богу. И понятно сиё прикосновение должно быть читателю, а не одному только автору. Автор, допускаю, мог в своих стихах прикосновение «незримо ощущать», однако это не гарантирует оного со стороны читателя.
Итого, те стихи, которые я ну никак не смог притянуть к данному условию, опять же пришлось оставить вовне. Что крайне жаль, ибо и среди них тоже была масса отличных.
Поэтому на данный момент мы имеем следующее:
Не касайтесь, люди, бога,
Ради бога, не касайтесь.
Он накажет очень строго
И потребует: покайтесь.
Говорил мне поп уныло,
Про господне наказанье.
Я коснулся – хрен что было.
Бога нет – одно названье.
***
Мы с Ницше бога хоронили
(Бог умер на моих руках),
Бутылку водки раздавили,
И помянули старика.
Некто в сияньи света
Мне преградил дорогу.
«Я властелин планеты!
Я одна третья бога!»...
Он ведь с крестом обычно?
Нынче же, знать, свалился.
Я гражданин приличный –
Сразу помочь решился.
Здравствуй, моя берлога!
Я несказанно весел:
Я прикоснулся к богу -
На крест его подвесил.
Я знаю ангелов и бесов,
Пропивших место за плечом.
И тех, кто на Ходу, на Крестном
Смердит. Умышленно причём.
Я знаю тех, кому немного
Не помешал бы Бич Его.
Но вот, я прикоснулся к Богу...
Он не заметил ничего.
Время кончилось. Оно, пожалуй, к лучшему.
Продолжаться дальше было б слишком.
И отгородилось небо тучами
От земли, в предчувствии притихшей.
Мало смысла увлекаться бартером –
Мразь меняют только на придурков.
Надо заводить. С кривого стартера.
Вставив в зад седому демиургу.
Пусть глаза боятся. Руки – сделают.
Не боятся только идиоты.
Отдохну чуток, оденусь в белое,
И примусь, пожалуй, за работу.
(Тут, надо отметить, прикосновение формально есть. И оно очень суровое)
Если слегка раздвинуть рамки и понимать «прикосновение» образно, – как общение или познание, – то подходит ещё некоторое количество стихов.
в рваных лохмотьях тяжёлого лёгкого
бедным больным откровенно отхаркнутых
бледные отблески солнца убогого
липко пульсируют. опухоль жаркая
в брюхе шевелится. черви колышатся
белым клубком в загноившихся впадинах
труп мой единственный, как тебе дышится
в мире твоём, в ощущениях даденом?
Все в этом мире только гости,
За каждым – снова чистый лист...
И бог, наверное, агностик,
И дьявол, точно, атеист.
Но к богу я иду, петляя,
Кружась у времени в праще.
Вот только есть ли он – не знаю,
Наверно нету. Вообще.
Бог приходит нечасто (занят очень, как видно),
Ковыляет под образ, матерясь и сопя.
Смотрит желчно и хмуро… А мне тоже обидно
Ждать мессИю и светоч, а приветить хмыря.
Я домою посуду (кот ждёт рыбную кашу),
Допластаюсь над стиркой и развешу тряпьё.
А Бог будет ворчать, поминая свою мать и вашу,
И на наши тела будет жадно глядеть комарьё…
До рассвета не ляжем. В обмелевшую ленту
Хоть ведёрко контента влить непросто, поверь...
Наконец, Бог уйдёт. Не оставив коммента.
Как всегда, без носков, но зато через дверь.
(В стихотворении есть один ритмически-сомнительный момент, ну да ладно)
Раз коснулся я Бога – Всевышний вспылил:
– Я «плодиться» когда-то кому говорил?.
Чем покой беспокоить почтенного старца,
Лучше б стан юной девы руками обвил!
(Кстати, вышеупомянутое рубаи)
Из Бретани в Гасконь –
Из Бретани,
Бренной тонкой бретонкой тая
Под исконный оконный свет,
Недотрога долгой дорогой
Ехала с безбилетным Богом –
С Тем, Который ей дал билет.
За окном моим снова капели,
На дорогах опять гололед.
Мне под вечер синицы напели,
Что таким будет весь Новый год.
Новый год. Рождество снова с Богом
И в сердцах наших вновь благодать!
Все плохое оставь за порогом,
И на картах не надо гадать!
Сам я тоже решил поучаствовать, но для начала отделался голым формализмом.
Мой вклад во всё, скажу, не мал,
И кто не глух, да пусть услышит:
Я десять долгих лет писал
Эссе, бурлески, оды, вирши,
И бога я не раз касал.
Однако совесть призвала к ответу, я отринул халтуру и сочинил-таки стих, а не отписку.
Мне капитан сказал «наш град горит,
Пришёл твой час отправиться в дорогу,
Ты там на небесах, в чертогах
Замолвишь, парень, слово перед Богом
За осаждённый англичанами Париж.
Погибель сыщешь ли ты на исходе лета
Иль честь тебе пребудут и хвала,
Герои познаются по делам»…
И я обрёл простынных два крыла
И в полдень воспарил из требушета.
Но я в переговорах не мастак,
Я ведь простой солдат, а не риторик,
И мне б не в горний мир, а в санаторий.
На перекрестье наших с Богом траекторий
Я лишь одно спросил: «ты сам-то как?».
Итого, выжду ещё один день, а потом ринемся дружно голосовать. Если есть ещё желающие адаптировать свои стихи под конкурс или разъяснить мне, почему ваши, не принятые мной стихи, на самом деле подходят, то это можно сделать прямо здесь.
В данный момент голосовать ещё не надо. Для голосования будет специальная форма.