Прямая демократия на практическом примере: «Дом Протопии»
Сегодня, в четверг, 14.01.2021, в 19:00 по московскому времени побеседуем о применении прямой демократии на практике с участниками проекта «Дом Протопии» Дмитрием Лейкиным и Фёдором Моросеевым.
Сайт проекта «Дом Протопии»
http://protopia-home.ru/
Блог Дмитрия Лейкина
https://www.facebook.com/dilesoft
Блог Фёдора Моросеева.
https://www.facebook.com/godligift
Финансовую поддержку каналу можно оказать через
1. Сервис donationalerts.com
https://www.donationalerts.com/r/lex_kravetski
2. Сервис sponsr.ru
https://sponsr.ru/lex_kravetski_streams/
3. Сервис PayPal
https://paypal.me/lexkravetski
4. Яндекс-деньги
https://money.yandex.ru/to/41001770965552
Также можно отдельно оказать поддержку блогу http://lex-kravetski.livejournal.com/ и связанным с ним блогам в Фейсбуке и Вконтакте.
https://sponsr.ru/lex_kravetski_lj
Сайт проекта «Дом Протопии»
http://protopia-home.ru/
Блог Дмитрия Лейкина
https://www.facebook.com/dilesoft
Блог Фёдора Моросеева.
https://www.facebook.com/godligift
Финансовую поддержку каналу можно оказать через
1. Сервис donationalerts.com
https://www.donationalerts.com/r/lex_kravetski
2. Сервис sponsr.ru
https://sponsr.ru/lex_kravetski_streams/
3. Сервис PayPal
https://paypal.me/lexkravetski
4. Яндекс-деньги
https://money.yandex.ru/to/41001770965552
Также можно отдельно оказать поддержку блогу http://lex-kravetski.livejournal.com/ и связанным с ним блогам в Фейсбуке и Вконтакте.
https://sponsr.ru/lex_kravetski_lj
Ультраконструктивная математика
С точки зрения «математика» актуальная бесконечность — это вполне нормальная штука, с помощью которой всё клёво объясняется.
Ну, в теории объясняется. В теории, которую практика только портит.
Именно поэтому «математик» тут в кавычках: сие направление следовало бы называть «околоматематической философией», а не «математикой». Поскольку математика — это наука, а потому должна описывать наблюдаемые явления. Математическая же философия сродни подсчёту количества ангелов, которые могут уместиться на кончике иглы — наблюдения тут не нужны. И даже принципиальная возможность хоть где-то обнаружить хоть какое-то проявление якобы изучаемого тоже.
Так, например, некий тезис из «теории множеств» в её Канторовском и Цермело-Френкелевском варианте говорит о том, что вещественных чисел «больше», чем натуральных. То есть не существует способов пронумеровать вещественные числа.
Само слово «пронумеровать» тут означает хрен знает что, причём даже если заменить его словом «сопоставить каждый элемент некого множества с элементом множества натуральных чисел». Ведь если и тех и других чисел бесконечно много (в смысле актуальной бесконечности), то мы в принципе не можем сделать список этих чисел.
( Collapse )
Ну, в теории объясняется. В теории, которую практика только портит.
Именно поэтому «математик» тут в кавычках: сие направление следовало бы называть «околоматематической философией», а не «математикой». Поскольку математика — это наука, а потому должна описывать наблюдаемые явления. Математическая же философия сродни подсчёту количества ангелов, которые могут уместиться на кончике иглы — наблюдения тут не нужны. И даже принципиальная возможность хоть где-то обнаружить хоть какое-то проявление якобы изучаемого тоже.
Так, например, некий тезис из «теории множеств» в её Канторовском и Цермело-Френкелевском варианте говорит о том, что вещественных чисел «больше», чем натуральных. То есть не существует способов пронумеровать вещественные числа.
Само слово «пронумеровать» тут означает хрен знает что, причём даже если заменить его словом «сопоставить каждый элемент некого множества с элементом множества натуральных чисел». Ведь если и тех и других чисел бесконечно много (в смысле актуальной бесконечности), то мы в принципе не можем сделать список этих чисел.
( Collapse )
Наиболее частая ошибка в «доказательстве от противного»
Идея «доказательства от противного» базируется на логической операции «следование». Эта операция записывается как
и читается как «из суждения A следует суждение B».
Несмотря на то, что по звучанию оно похоже на «из A можно вывести B», на самом деле это — некоторое описание взаимоотношений неких двух суждений, которое означает «если A истинно, то совершенно точно и B тоже истинно, а если A ложно, то B может быть как истинным, так и ложным».
При этом совершенно не обязательно существование какой-то последовательности промежуточных операций, позволяющих «чисто логически» вывести B из A. Вполне достаточно даже просто каких-то наших наблюдений.
( Collapse )
Архивариусы
Следствием советского и постсоветского образования, основанного на заучивании кем-то заранее заданного наизусть вместо самостоятельного анализа темы с направляющей ролью преподавателей, и выполнении шаблонных задач вместо ведения собственных и коллективных проектов, оказывается то, что подавляющее число людей в дальнейшем никогда не ищет на базе экспериментов более удачные методы или доказательства каких-то тезисов.
Вместо всего этого они ищут заверения от авторитетных людей.
Причём в основном заверения о том, что давно изобретённое заведомо лучше чего угодно нового.
Причём в это следует просто поверить — не пытаясь разобраться, откуда, почему и в каком контексте оно появилось.
Впрочем, «авторитетность» тоже определяется исключительно заверением — кого-то о себе самом или уже «заверенного» о ком-то ещё.
( Collapse )
Вместо всего этого они ищут заверения от авторитетных людей.
Причём в основном заверения о том, что давно изобретённое заведомо лучше чего угодно нового.
Причём в это следует просто поверить — не пытаясь разобраться, откуда, почему и в каком контексте оно появилось.
Впрочем, «авторитетность» тоже определяется исключительно заверением — кого-то о себе самом или уже «заверенного» о ком-то ещё.
( Collapse )
Хлеб математиков
Что ещё интересно про теорему Гёделя — это контекст, в котором она появилась и против чего она использовалась, как аргумент.
Дело в том, что в 1920-х компьютеры уже маячили на горизонте. В том смысле, что, несмотря на некоторое количество уже созданных счётных машин, они всё ещё оставались фантазией — хрен знает, какими свойствами оная будет обладать. Однако сия фантазия была уже сродни фантазиям 1950-х о полётах в космос: тоже ещё неясно во всех деталях, как оно там будет, но при этом уже ясно, что оно точно возможно, а потому точно как-то будет, причём совсем скоро.
Под этим соусом, разумеется, увлечённые вопросом строили планы и проекты, как эту штуку, которой ещё нет, но которая уже вот-вот, приспособить к народному хозяйству, под коим понималась в основном математика (ну да, машина же — «счётная», а считают — в математике, как ещё-то?).
В результате, у математика Гильберта и ряда его коллег возникла отличная идея.
Машина не устаёт и не ошибается, поэтому мы сделаем с её помощью то, на что у человеков сил не хватает. А именно сформулируем все базовые положения математики и логики в виде некоторого набора аксиом, представляющих из себя правила замены фрагмента формального текстового выражения на какой-то другой фрагмент. И потом запустим полный перебор.
( Collapse )
Дело в том, что в 1920-х компьютеры уже маячили на горизонте. В том смысле, что, несмотря на некоторое количество уже созданных счётных машин, они всё ещё оставались фантазией — хрен знает, какими свойствами оная будет обладать. Однако сия фантазия была уже сродни фантазиям 1950-х о полётах в космос: тоже ещё неясно во всех деталях, как оно там будет, но при этом уже ясно, что оно точно возможно, а потому точно как-то будет, причём совсем скоро.
Под этим соусом, разумеется, увлечённые вопросом строили планы и проекты, как эту штуку, которой ещё нет, но которая уже вот-вот, приспособить к народному хозяйству, под коим понималась в основном математика (ну да, машина же — «счётная», а считают — в математике, как ещё-то?).
В результате, у математика Гильберта и ряда его коллег возникла отличная идея.
Машина не устаёт и не ошибается, поэтому мы сделаем с её помощью то, на что у человеков сил не хватает. А именно сформулируем все базовые положения математики и логики в виде некоторого набора аксиом, представляющих из себя правила замены фрагмента формального текстового выражения на какой-то другой фрагмент. И потом запустим полный перебор.
( Collapse )
Херота обобщений
Отдельно и специально на аналогии поясню, почему формулировка теоремы Гёделя — херота. Почему так нельзя формулировать, если твоя цель — чего-то добавить к системе знаний, а не дезинформировать широкие массы и тем прославиться.
Предположим, есть какой-то автор, который чей-то там потомок, а потому имеет фамильный герб. На гербе написан девиз «Зоркей как арёл!», потому что герб придумал кто-то не особо грамотный, или же потому, что язык с тех пор изменился.
Автор по каким-то своим соображениям чтит предков и по этой причине лепит этот герб в начале каждой своей книги на титульную страницу.
В гербе, очевидно, есть ошибка и даже две, которые давно уже кто-то заметил и показал всему миру.
Однако заметивший сформулировал это не в форме «в гербе, который автор размещает в каждой книге, есть две орфографических ошибки», а в форме «в каждой книге автора есть ошибки».
Формально это — чистая правда. Ошибки правда есть: в девизе на гербе. Они — орфографические, однако орфографические ошибки — тоже ошибки. Как бы «доказавший теорему» имеет право сказать и вот так тоже.
Но в результате 99,999% слышавших об этой «теореме» уверены, что сабжевый автор вообще полный лох — никаким его рассуждениям нельзя верить, да и в книгах в целом написана полная ерунда: эвон как — в каждой книге у него есть ошибки. В каждой! Ошибки!
Содержание книг к гербу вообще не относится, никаких выводов из девиза автор никогда не делает, про герб честно говорит: «это чисто в память о предках», — но «у нас тут точная наука», фигле. «Учёные доказали, что…» и всё такое.
Вот так же и с теоремой Гёделя: существование единственного синтетического суждения, смело отнесённого ко «всем формальным теориям», благодаря формулировке превратилось во «все непротиворечивые теории неполны». Но формально-то всё как бы «честно», да.
Предположим, есть какой-то автор, который чей-то там потомок, а потому имеет фамильный герб. На гербе написан девиз «Зоркей как арёл!», потому что герб придумал кто-то не особо грамотный, или же потому, что язык с тех пор изменился.
Автор по каким-то своим соображениям чтит предков и по этой причине лепит этот герб в начале каждой своей книги на титульную страницу.
В гербе, очевидно, есть ошибка и даже две, которые давно уже кто-то заметил и показал всему миру.
Однако заметивший сформулировал это не в форме «в гербе, который автор размещает в каждой книге, есть две орфографических ошибки», а в форме «в каждой книге автора есть ошибки».
Формально это — чистая правда. Ошибки правда есть: в девизе на гербе. Они — орфографические, однако орфографические ошибки — тоже ошибки. Как бы «доказавший теорему» имеет право сказать и вот так тоже.
Но в результате 99,999% слышавших об этой «теореме» уверены, что сабжевый автор вообще полный лох — никаким его рассуждениям нельзя верить, да и в книгах в целом написана полная ерунда: эвон как — в каждой книге у него есть ошибки. В каждой! Ошибки!
Содержание книг к гербу вообще не относится, никаких выводов из девиза автор никогда не делает, про герб честно говорит: «это чисто в память о предках», — но «у нас тут точная наука», фигле. «Учёные доказали, что…» и всё такое.
Вот так же и с теоремой Гёделя: существование единственного синтетического суждения, смело отнесённого ко «всем формальным теориям», благодаря формулировке превратилось во «все непротиворечивые теории неполны». Но формально-то всё как бы «честно», да.
Понятно, почему почти никому не понятно
Теоремы Гёделя очень любят всевозможные эзотерики, мистики, верующие, диалектики и т.п. Причём большинство из них трактует оные в стиле «Гёдель доказал, что в мире всё очень сложно и непознаваемо», к чему добавляется что-то, приятное данному гражданину, но никак не следующее ни из теорем Гёделя, ни из непознаваемости чего-то там.
Как-то раз я собрался с силами и прочитал четыре книги/длинные статьи о теореме Гёделя, а также посмотрел три отечественные лекции по ней и одну зарубежную.
С тех пор я понимаю, почему её почти никто не понимает: вместо современных знаний и современной же терминологии, опирающейся на нехило так отработанный за три четверти века опыт реального программирования, во всех изложениях — косплей начала двадцатого века.
Всё подаётся так, будто бы компьютеры, как и тогда, всё ещё только в мечтах, способы записи — сплошняком о чём-то гипотетическом, а реализация всем сейчас очевидного, коя у самого Гёделя составляет примерно 90% текста, — самое главное, о чём надо поведать современным студентам, хотя с тех пор уже было наверно за полсотни итераций гораздо более удачных вариантов записи того же самого.
В общем, всё так, как если бы кто-то сейчас попытался преподавать механику в терминологии Ньютона, причём с обильными цитатами на латыни из «первоисточников», без которых «весь смысл ускользнёт».
( Collapse )
Как-то раз я собрался с силами и прочитал четыре книги/длинные статьи о теореме Гёделя, а также посмотрел три отечественные лекции по ней и одну зарубежную.
С тех пор я понимаю, почему её почти никто не понимает: вместо современных знаний и современной же терминологии, опирающейся на нехило так отработанный за три четверти века опыт реального программирования, во всех изложениях — косплей начала двадцатого века.
Всё подаётся так, будто бы компьютеры, как и тогда, всё ещё только в мечтах, способы записи — сплошняком о чём-то гипотетическом, а реализация всем сейчас очевидного, коя у самого Гёделя составляет примерно 90% текста, — самое главное, о чём надо поведать современным студентам, хотя с тех пор уже было наверно за полсотни итераций гораздо более удачных вариантов записи того же самого.
В общем, всё так, как если бы кто-то сейчас попытался преподавать механику в терминологии Ньютона, причём с обильными цитатами на латыни из «первоисточников», без которых «весь смысл ускользнёт».
( Collapse )
Кстати
Вы, кстати, знаете, что все атеисты не разбираются в религии?
Как доказать? Элементарно: если бы они достаточно хорошо разобрались в религии, то они верили бы в Бога.
Причём ровно в того, в которого верит тот самый, кто сейчас приводит им этот аргумент, поскольку достаточно хорошо разобравшиеся верят именно в этого. Только этот — истинный. И не понимать этого могут только не разобравшиеся с религией достаточно хорошо. Поскольку хорошо разобравшиеся сразу понимают, что истинный — только этот, а рассказывающие про какого-то другого просто сами не разобрались. А дурачки–атеисты их наслушались и делают свои идиотские выводы про Настоящую Религию!
Поскольку же в религии атеисты не разбираются, высказываться о ней они не должны: только учиться у разобравшихся, внимать и припадать к правильным источникам, чтобы когда-нибудь разобраться и уверовать. Разумеется, в правильную версию.
А вы, кстати, знаете, что все противники диалектики не разбираются в диалектике?..
Как доказать? Элементарно: если бы они достаточно хорошо разобрались в религии, то они верили бы в Бога.
Причём ровно в того, в которого верит тот самый, кто сейчас приводит им этот аргумент, поскольку достаточно хорошо разобравшиеся верят именно в этого. Только этот — истинный. И не понимать этого могут только не разобравшиеся с религией достаточно хорошо. Поскольку хорошо разобравшиеся сразу понимают, что истинный — только этот, а рассказывающие про какого-то другого просто сами не разобрались. А дурачки–атеисты их наслушались и делают свои идиотские выводы про Настоящую Религию!
Поскольку же в религии атеисты не разбираются, высказываться о ней они не должны: только учиться у разобравшихся, внимать и припадать к правильным источникам, чтобы когда-нибудь разобраться и уверовать. Разумеется, в правильную версию.
А вы, кстати, знаете, что все противники диалектики не разбираются в диалектике?..
Ценностная пирамида
Суть зе драмы такова.
Некий всемирно известный скрипач в 2007-м году в рамках эксперимента сыграл в вашингтонском метро, а точнее рядом с вашингтонским метро. Великие, само собой, классические произведения. На скрипке за стопицот миллиардов долларов. Со всем полагающимся ему мастерством.
У проходящих мимо это вызвало столь живой интерес, что человек семь на несколько секунд остановились и послушали, а один слушал даже целых девять минут.
В кепку ему за три дня накидали что-то типа пятидесяти баксов, в общем, как-то не очень выгодно всё получилось.
Эту историю перепосчивают до сих пор, причём, чем дальше от первоисточника (газеты «Вашингтон пост»), тем более удивительные выводы делаются. Однако общий тон подавляющего большинства оных: «не ценят и не понимают людишки Настоящего Искусства».
( Collapse )
Некий всемирно известный скрипач в 2007-м году в рамках эксперимента сыграл в вашингтонском метро, а точнее рядом с вашингтонским метро. Великие, само собой, классические произведения. На скрипке за стопицот миллиардов долларов. Со всем полагающимся ему мастерством.
У проходящих мимо это вызвало столь живой интерес, что человек семь на несколько секунд остановились и послушали, а один слушал даже целых девять минут.
В кепку ему за три дня накидали что-то типа пятидесяти баксов, в общем, как-то не очень выгодно всё получилось.
Эту историю перепосчивают до сих пор, причём, чем дальше от первоисточника (газеты «Вашингтон пост»), тем более удивительные выводы делаются. Однако общий тон подавляющего большинства оных: «не ценят и не понимают людишки Настоящего Искусства».
( Collapse )
