lex_kravetski

На начало двадцатого века основная масса занятых в Российской Империи занималась сельским хозяйством, охотой и рыболовством. Таковых было порядка 75%. Ещё порядка 10% занимались ремёслами, добычей полезных ископаемых и первичной обработкой добытого. Всех остальных, соответственно, было порядка 15%.

Это — верхний предел для той группы, которую можно было бы счесть интеллигенцией.

Однако в эти 15% входили также военные, торговцы, извозчики, прислуга и т.п.

При самых оптимистичных оценках, занимавшихся интеллектуальным трудом — а ведь это и есть определение термина «интеллигенция» — набиралось порядка 1—2% (в зависимости, в том числе, от того, причислять ли духовенство к «интеллигенции»).

Если взглянуть на сословный состав общества, то вырисовывается аналогичная картина: 77% крестьян, 10% мещан и 13% всех остальных. Как ни поверни, 1—2% интеллигенции — это самый максимум.

( ДальшеСвернуть )

Смысл «эффекта плацебо» довольно прозрачен.

При постановке эксперимента по проверке действенности какого-то метода лечения, к одной группе пациентов, страдающих от некоторой болезни, этот метод применяется, а к другой — нет. После чего сравниваются результаты состояния здоровья или субъективного самочувствия по этим группам.

Однако обе группы при этом продолжают находиться в реальном мире и на них, кроме непосредственно метода лечения, продолжают воздействовать другие факторы. Влияние которых экспериментаторы пытаются исключить: либо просто устранив их при эксперименте, либо измерив их воздействие и сделав соответствующие поправки при обработке результатов.

Так вот, «эффект плацебо» — это совокупное влияние всех тех факторов, которые не исключили. В том числе, потому, что просто не отследили.

Из чего сразу следует, что универсальное объяснение эффекта плацебо в общем виде принципиально невозможно дать, поскольку в разных случаях его вызывают разные факторы.

Экспериментатор имеет тысячи возможностей налажать в постановке эксперимента, и будь он даже семи пядей во лбу, хоть что-то будет упущено. Полной нейтральности условий постановки достичь на практике невозможно, поэтому в любом эксперименте — особенно на людях — будет куча факторов, вызывающих систематическое или случайное смещение, которые экспериментаторы, хоть и попытаются, но до конца не отследят и не устранят, а потому в результатах сумма этих факторов, скорее всего, обеспечит ненулевое смещение результатов.

Читать целиком

По поводу записи ручкой на бумаге существует странная убеждённость, будто бы это помогает лучше запоминать материал.

Эта убеждённость во многом базируется на «наши диды так делали и нам завещали, не рефлексируй — повторяй», однако есть и небольшое количество растиражированных СМИ и молвой исследований на тему того, правда ли это так.

Исследования, впрочем, в основном проведены в, увы, традиционной сейчас для психологов манере: то есть без экспериментального отбрасывания альтернативных объяснений наблюдаемого эффекта и с подгонкой результатов под вывод.

В одном из них, например, делалось следующее: группу студентов разделили на две части. Одна часть должна была конспектировать лекции ручкой на бумаге, а другая — при помощи компьютера. После нескольких лекций студентов проверили на тему, кто больше запомнил. Оказалось, что конспектировавшие на бумаге в среднем запомнили больше. Из этого был сделан вывод, что конспектировать ручкой по бумаге гораздо полезнее.

Однако по поводу описанного не только у меня, но и у других прочитавших всё это, сразу же возник ряд вопросов.

Читать целиком

На мой взгляд, «знаю таблицу умножения наизусть» — это что-то вроде «умею попадать ложкой в рот». Разве что, первое гораздо менее полезно с практической точки зрения, чем второе.

Умеют это все, учиться этому не особо долго, гордиться тут особо нечем, польза для развития других навыков почти отсутствует.

И, самое главное, это очень тупо смотрится, когда «ради тренировки» всем полтора десятилетия запрещают пользоваться вилкой, пить через трубочку, закидывать в рот руками и вообще всё, кроме «при помощи ложки и обязательно вот такой вот формы».

— …а вот если тебе надо коэффициенты в химическом уравнении посчитать, то как тогда без запоминания наизусть таблицы умножения?

— Вообще говоря, я это за три секунды на калькуляторе посчитаю.

— Это если оно одно, а если их тридцать и их ещё надо варьировать?

— В этом-то случае я уж точно не буду в уме: я напишу скрипт на три строки в Mathematica, который будет по десять тысяч уравнений за секунду обсчитывать.

— Да ну, тупость какая-то.



Я давно уже подозреваю, что гордое «я зато умею в таблицу умножения» чаще всего на деле означает «я не умею в программирование и вообще в современный софт, и очень боюсь, что не смогу научиться».

Наряду с наиболее очевидным факапом школы — запредельно излишней сосредоточенности на повторении неких механических действий, развивающих когда-то полезные, но стремительно устаревающие навыки (письмо ручкой, счёт в уме и в столбик) — в ней был и до сих пор есть менее очевидный, но от того не менее вредный факап.

Упор на заучивание «фактов».

Я сразу оговорюсь, что наиболее вменяемые учителя обычно пытались и наверно до сих пор пытаются от этого уйти — хотя бы в той мере, в которой это позволяет программа.

Но, увы, такое не совсем удаётся даже им. Поскольку тут наличествует системная проблема, которую невозможно решить на персональном уровне — даже если означенная персона всесторонне осознаёт наличие проблемы и знает правильный вариант.

Вообще, причины существования означенного мега-перекоса, подозреваю, в основном такие же, как в анекдоте про потерянные ключи, которые ищут под фонарём, потому что там светлее.

( ДальшеСвернуть )

Рассуждать так, будто бы все люди одной расы заодно и потому обязаны отвечать за действия других её представителей — это расизм. Даже если в данном случае в качестве расы выбраны европеоиды, а не негроиды.

Рассуждать так, будто бы все люди одного пола заодно, каким-то образом согласуют свои действия, могут чудесным образом повлиять на всех других представителей и потому обязаны отвечать за их действия — это сексизм. Даже если в данном случае в качестве пола выбраны мужчины, а не женщины.

Странно, что этого не осознают не только консерваторы, но и вроде как борцы за права. Причём некоторые не просто не осознают, но и уверенно используют это, как мощный козырь.

Такое впечатление, они думают, что, когда немцы отправляют евреев в концлагеря, то это нацизм, но вот если евреи будут отправлять в концлагеря немцев, то всё ОК, это — борьба с нацизмом и демократия.

Люди, постоянно поминающие тезис «мелкая моторика стимулирует развитие речи и через неё — мышления», вы, кстати, в курсе, что сама постановка вопроса (я уже не говорю про проверку этого утверждения) известна только русскоговорящим? Поскольку такие типа «исследования» были только в СССР, однако за рубежом учёные, видимо, не смогли постичь зашкаливающую научность этих работ, и потому их не только повторять не пытались, но даже не упоминают.

Ну, ОК, ОК, возможно, если пересмотреть вообще всё написанное хоть кем-то за последние сто лет, то что-то такое всё-таки можно найти, однако совершенно точно такой распространённости, как тут, данный тезис не имеет. Это в русскоязычной среде при любой попытке сказать, что хватит уже все одиннадцать лет школы наяривать ручкой в тетради, минимум каждый второй тут же вспомнит про «мелкую моторику, необходимую для развития речи» и без малейших колебаний свяжет всё это со школьным писанием ручкой. С зашкаливающей уверенностью, что только так человек вообще и может научиться разговаривать. Надо полагать, в семь лет учиться разговаривать как раз особенно актуально.

Как думаете, оно правда так: во всём мире люди живут — не особо-то умея говорить и слабо соображая, — и только наши собратья по языку, все без исключения что твой Цицерон и Эйнштейн в одном флаконе?

Или они там не в курсе, но по чистому совпадению всё равно тренируются, поскольку их в школе заставляют писать, и только сейчас они перейдут на компьютеры и наконец-то станут ну-тупыми — не чета прошаренным в риторике россиянам?

Знаете, как выглядели эти «исследования»?

( ДальшеСвернуть )

Сейчас «компьютерщик» уже звучит примерно как «рукач».

Не, ну а чо? Зачем мне уметь пользоваться руками, да и вообще пользоваться руками? Я ведь не рукач. Вот работал бы рукачом — тогда да. Или хотя бы собирался в рукачи.

Может показаться, будто нахождение всех нас в виртуальном мире в принципе невозможно доказать или опровергнуть.

Ведь, действительно, казалось бы, какой бы эксперимент мы ни придумали, любые его результаты вполне могут являться следствием того, что показывающая нам картинки программа просто показала нам ещё одну картинку, которую мы ожидали (или, наоборот, не ожидали) увидеть. Следовательно, абсолютно любой исход абсолютно любого эксперимента не доказывает и не опровергает виртуальности окружающего нас мира. Следовательно, данная гипотеза не фальсифицируема, а потому не должна рассматриваться наукой.

Тем не менее, внезапно, гипотеза о невиртуальности мира оказывается фальсифицируемой.

И это, кстати, важно. Ведь гипотезу о «реальности» мира по идее тоже должно быть возможно фальсифицировать — без этого её тоже будет нельзя считать научной.

Но как это сделать? Какой эксперимент мог бы хакнуть моделирующую наблюдаемый нами мир программу, если она может показать нам, что угодно?

Тут надо отметить, что «виртуальная реальность» в данном случае рассматривается только как некая «компьютерная модель». Компьютер может быть сколь угодно сложным, но всё-таки должен подразумеваться компьютер, поскольку иные — магические для нашего мира — девайсы можно мысленно наделить абсолютно любыми свойствами, а потому проверка действительно станет невозможной.

Однако в случае с компьютером всё-таки можно проделать хитрый фокус.

Читать целиком

Коммунизм, как и любая другая политическая идеология, это в первую очередь про цели человека. Представление о правильном и неправильном в смысле морали. Представление о справедливости.

Иногда это, вдобавок — следствие желаний человека, касающихся того, чем ему хотелось бы заниматься. Ведь действительно, вполне возможно, что в одних условиях некому занятию будет предаваться значительно проще, чем в других.

Ну и, конечно, это может быть следствием представлений человека о душевном комфорте, что отчасти связано с представлениями о справедливости и т.п., но включает и некоторые другие факторы.

Например, одни люди готовы променять чувство безопасности и уверенности в завтрашнем дне на постоянный экшн и непредсказуемость ситуации. Да, так будет опаснее, но и — для них — интереснее. Другие же, напротив, вполне могут удовлетворять всю свою тягу к экшену и риску строго в компьютерных играх и, соответственно, а для своего душевного комфорта выбрали бы максимальную безопасность жизни, пусть даже от этого экшен и эффект неожиданности в реальной жизни сократятся почти до нуля.

Однако физическое устройство мира от наших желаний никак не зависит — от них зависит, как максимум, выстраиваемые нами человеческие взаимоотношения и выбираемые нами направления деятельности.

( ДальшеСвернуть )

Вообще, я думал, что те вещи, которые касаются элементарной алгебры, должны быть очевидны любому, кто претендует на некое «научное знание», которое он так любит и стремится нести в массы.

Однако, поскольку диалектика — это такая секта, адекватность знания там оценивается не при помощи научного метода (то есть проверки взаимоотношений между суждениями при помощи логики, а самих первоначальных суждений, то есть предпосылок, — при помощи эмпирики), а при помощи прочтения фамилии над или под текстом: если текст написал уважаемый диалектик, то там всё однозначно правильно, а если «враг диалектики» — то там однозначно всё неправильно.

Кроме того, адепты «науки всех наук» и прочих «универсальных законов мироздания», видимо, всю жизнь были столь поглощены постижением всех этих «чрезвычайно сложных вещей», что на постижение самых элементарных — на уровне простейшей школьной программы — им времени уже не хватило.

Поэтому давайте разберём несколько абзацев из «Анти-Дюринга» Энгельса. Который, конечно, был видным диалектиком, а потому никак не мог ошибиться и написать яростную херню.

Начать, разумеется, следует с классического примера.

( ДальшеСвернуть )

В частности, по поводу ценных советов авторам, о чём им писать, но и не только.

По этому поводу и у меня, и у других людей есть ряд рассуждений (ну там, насколько это вообще вероятно, что очень клёвый программист даже и не представляет, что бы ему такое запрограммировать, и только подсказка хер знает кого, в программировании вообще не шарящего, откроет ему Свет Истины и наконец-то направит к Победе).

Так вот, каждый раз, когда мне доводится пересечься с кем-то, кто точно знает, как и про что написать, или, скажем, очень хотел бы писать / снимать / программировать / выпиливать лобзиком, причём у него — это он точно знает — получалось бы гораздо лучше, чем у тех, кто это делает, первый вопрос, который я задаю этому человеку (иногда, впрочем, мысленно, но всё равно задаю): а почему ты до сих пор ничего не пишешь / снимаешь / программируешь / выпиливаешь лобзиком?

Не, ну реал, я бы понял, если бы ты хотел сделать что-то, что требует просто дохрена ресурсов — переснять «Властелин колец», отстроить базу на Марсе, поймать бозон Хиггса и т.п. Но ты, ядрёнть, говоришь о тех вещах, где начало деятельности стоит максимум десять тысяч рублей. А в половине случаев не стоит вообще ничего, поскольку для этого тебе нужен только компьютер, который у тебя уже точно есть, поскольку именно через него ты мне пишешь свои дебильные комменты.

Я бы понял, если бы ты ко мне зашёл, чтобы спросить, как сделать какую-то там штуку, которая у тебя никак не получается, пока ты пытаешься на дому снять кинофильм о жизни на Марсе. Я бы понял, если бы ты, увидев, как я делаю что-то, что можно сделать проще, подробно рассказал бы мне, как сделать проще.

( ДальшеСвернуть )